Из просторов ЖЖ
Цитата:
Мышь Гликерия в пятницу утром проснулась и подумала: какая-то я нетворческая мышь.
У всех кругом разные таланты. То романсы поют под гитару, то крестиком по канве вышивают, то фуксии разводят. А одна знакомая даже выпиливает лобзиком силуэты экзотических зверей.
И только у Гликерии не видно никаких творческих способностей.
Нет, она, к примеру, петь тоже может. Громко поет Гликерия, красиво, ей самой нравится. Кто слышал – говорят: ничего себе. И спрашивают: «Что это такое ты пела, Гликерия?». А когда Гликерия отвечает, то все удивляются: надо же, никогда бы не подумали! Разве что стихи знакомые…
- А может, мне стихи сочинять? – воодушевилась Гликерия.
Отложила Гликерия завтрак (гренки, намазанные вареньем, и топленое молоко) и пошла погулять, чтобы обдумать мысль.
Попалась навстречу одна знакомая.
- Что-то, Гликерия, - говорит знакомая, - какое-то у тебя выражение глаз сегодня необычное: не то голодное, не то поэтическое.
«Вот он, указующий перст судьбы, - подумала Гликерия. – Все один к одному: стихи – это, вне всякого сомнения, моя стезя».
Однако поэзия - дело серьезное. Надо сперва подготовиться.
Купила Гликерия блокнот в красном шелковом переплете и серебряный карандаш с белым ластиком на конце. И в библиотеку отправилась.
Библиотека была совсем недалеко, в конце липовой аллеи в углу парка.
- Я, - говорит библиотекарю Гликерия, - стихи хочу писать, и мне про это надо теоретически подковаться.
- Подкованная мышь – это великолепно, - степенно согласился библиотекарь. – Хотя в стихах главное – это настроение. Я вам сейчас поэтический словарь принесу.
И, шаркая тапочками, ушел куда–то вдаль, растворившись в сизом сумраке меж стеллажами.
Гликерия долго ждала. Заскучала. Решила пока почитать любую книгу, до которой дотянется.
Взяла наугад.
Открыла.
Аккурат на букву М читает: «Мыши – великолепный пищевой продукт, как в сыром, так и в обработанном виде. Особенно хорош хво…»
В глазах у Гликерии помутилось от ужаса, сизый библиотечный сумрак опустился на нее душным облаком. А дальше она и не помнит ничего.
-Что ж вы так неаккуратно с книгами обращаетесь? – брызгает на нее водой из цветочной вазы невесть откуда взявшийся библиотекарь,. – На этой полке вовсе не для вас литература стоит. Это вам для кошек справочник попался. О вкусной и здоровой пище.
И, чтоб Гликерию окончательно успокоить, показал ей другую книгу:
- Вот, гляньте, в «Мышиной энциклопедии обо всем» вовсе даже написано, что мыши – это существа нежные, поэтические…
Гликерия свежую шишку на затылке лапой потерла и отвечает:
- Я и сама знаю, что мы поэтические. Я как раз насчет поэзии сюда и пришла.
Сунула мышь Гликерия том литературной энциклопедии под мышку. И домой поспешила.
Сидит Гликерия с книгой на крыльце, топленое молоко пьет (оно остыло, конечно, но Гликерия его заново погрела).
«Сначала прочитаю все черные крупные слова слева, решила она, - а мелкие подробности про них буду потом читать…
Амфибрахий например. … Красиво звучит… На что это похоже?» - думает Гликерия.
Это такая старая фланелевая тряпочка, которой она вытирает пыль с пианино. Серенькая, мягкая..
Анапест… Анапест – похож на цветок. Листья у него длинные, как у осоки, острые такие…Когда стебель ломаешь, то раздается сочный хруст.
Анжамбеман… Кажется, у соседа из дома на углу была такая фамилия. Жаль, он уехал давно и далеко. И писем никому не пишет…
Белый стих…»
Отложила тут Гликерия словарь, задумалась. Понравилось ей это: белый стих.
Интересно, белый стих – он какой? Совсем белый, как свежий снег под ярким солнцем, или палевый, как топленое молоко?
«Это мне как раз подходит, - решила Гликерия. Дальше и подковываться не стоит, только время терять».
Достала Гликерия новый блокнот в темно-красном шелковом переплете. И принялась творить.
К вечеру у Гликерии набрался полный блокнот белых стихов.
Села Гликерия на закат любоваться, открыла восьмую страницу в блокноте. Эта восьмая белая-белая страница была как раз про солнце, которое катится за дальний лес. Так Гликерия решила для себя. А девятая белая страница была про то, как в теплый летний вечер в саду стрекочут сверчки.
- И правда, главное в стихах – это настроение, - вздохнула Гликерия, любуясь закатом. Настроение у нее было хорошее и очень поэтическое.
Вот только серебряный карандашик с белым ластиком на конце пока не пригодился. Но это ничего, может быть, завтра с утра Гликерия откроет в себе рисовательный талант.
А перед сном Гликерия еще раз в литературный словарь заглянула, так, от нечего делать. Оказывается, белый стих еще верлибр называется. Но это слово Гликерии не понравилось. Как-то оно не по-мышиному звучит. Пусть его в кошачьей энциклопедии употребляют.
