Православный форум Доброе слово

Шкловский в своей книге «О Маяковском» пишет: «Владимир Владимирович поехал за границу. Там была женщина, могла быть любовь. Рассказывали мне, что они были так похожи друг на друга, так подходили друг другу, что люди в кафе благодарно улыбались при виде их.
Приятно видеть сразу двух хорошо сделанных людей.
Но для того, чтобы любить, надо Маяковскому ревновать женщину к Копернику.
Старая любовь не прошла».
И вот тут появляется, как кролик из шляпы, история с цветами. Канонический её текст похож на «святое письмо», что передаётся из рук в руки: «Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счёт известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов – гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем чётко выполняла указания сумасбродного клиента – и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: “От Маяковского”. Его не стало в тридцатом году – это известие ошеломило её, как удар: неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что oн регулярно вторгается в её жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлёт ей цветы, Они не виделись, но факт существования человека, который так её любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом. Она уже не понимала как будет жить дальше – без этой безумной любви, растворенной в цветах.
Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова про его смерть. И на следующий день на её пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: “От Маяковского”.
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось.
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом “люблю”, то в течение нескольких лет слова его любви спасали её от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин – а букеты всё несли. Посыльные взрослели на её глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды – маленькой, но неотъемлемой частью. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: “От Маяковского”. Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей».
Следы ведут к киевскому человеку Аркадию Рывлину (1915-2007). Это инженер, работавший на заводах тяжёлого машиностроения, писавший стихи (несколько вышедших сборников с 1948 по 1980), в девяностые уехавший в Америку, потом вернувшийся в Киев и скончавшийся не так давно. При этом никаких собственных воспоминаний о встрече с Яковлевой у него нет.
Историю их парижских посиделок рассказывают от третьего лица:
«Советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери и всегда мечтал узнать правда это или красивый вымысел, пока однажды, в конце семидесятых ему не случилось попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными. В этом уютном доме цветы были повсюду – как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о когдатошнем романе её молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент всё-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли её во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд...
– Пейте чай, – ответила Татьяна – пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили.
Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнёс: “От Маяковского”".
В этой истории всё прекрасно – и цветы и любовь. Поэтому блогеры охотно перепечатывают (вернее, перекладывают) её в свои уютные журнальчики. Ну, и, натурально, снабжают картинками ночного Парижа, и фотографией корзины с цветами, взятой напрокат с сайта брачного агентства.
Но ещё прекраснее в этой истории то, что Татьяна Яковлева, в замужестве дю Плесси, а во втором замужестве дю Плеси-Либерман (1904-1991), вовсе не жила всю жизнь в Париже. После свадьбы она уехала с мужем в Варшаву, в зону, малодосягаемую для парижских цветочных магазинов. С мужем, кстати, она потом рассталась, вовсе не бедствовала, а чуть погодя, во время войны случилась печальная история – дю Плесси был лётчиком, воевавшим на стороне союзников, и его сбили в 1941 году. Татьяна Алексеевна с дочерью бежали от войны в Нью-Йорк, где и прожили довольно долго. Умерла она, кажется, где-то в Коннектикуте, но не в этом суть.
Подобное лучше всех описал Набоков в романе «Соглядатай». Там герой, рассказывает своим знакомым-эмигрантам, как он решил организовать партизанский отряд в Ялте после ухода белых. Он мрачно и со значением рассказывает, как они скрывались в горах, он был ранен и дополз, истекая кровью, до Ялты. От вокзала раздавались выстрелы, там, видимо, кого-то расстреливали. И вот, отлежавшись у друга, решил бежать из города, но на вокзале его опознала горничная, служившая у каких-то его друзей. Герой думал, что его ведут на допрос, но его просто ставят к стенке пакгауза. Тогда он из браунинга стреляет в одного, потом во второго и, воспользовавшись тем, что проходящий поезд разделил его и преследователей, убегает.
Набоковского героя слушают внимательно, а после счастливой развязки один из гостей говорит печальным голосом:
– К сожалению, в Ялте вокзала нет.
«Это было неожиданно и ужасно. Чудесный мыльный пузырь, сизо-радужный, с отражением окна на глянцевитом боку, растёт, раздувается – и вдруг нет его, только немного щекочущей сырости прямо в лицо».
Так и с этой историей.
Нет, конечно, цветочный магазин мог высылать нарочного на подводной лодке, что прорвавшись через немецкую блокаду, доставляла привет от Маяковского в Нью-Йорк. Корзины с цветами могли путешествовать на тайном самолёте, который укрываясь от зениток, доставлял их в Америку. Многое можно придумать. Киевский инженер, писавший стихи, умер, и я не хочу придумывать детали его истории.
В Ялте вокзала нет.
Но отчего не быть цветам?
Цветам можно.
Это совершенно шкловская история – причём по красоте своей она могла быть сочинена именно Шкловским.
Это история «хорошо сделанных людей» как бы говорит о вечности поэзии.
Она чем-то похожа на истории поэта Вознесенского о миллионе алых роз и вечном – то есть, до смерти, ожиданием возлюбленного.
Но жизнь, как говориться, жёстче.
Вернее, поэзия жизни куда жёстче.

Феномен именно этих людей меня поражает: видеть вместо реально существующего прекрасного обман и ложь.