Православный форум Доброе слово

Ну по формальным критериям и у меня не проповедь.
Но если подходить более жестко то все очень плачевно для большинства из нас:
От слов своих осудишься:
Человек, который сквернословит, использует этот особый дар для проявления своей внутренней нечистоты, изливает через него из себя грязь. Этим он оскверняет в себе образ Божий. Поэтому святая Библия называет сквернословие наряду с другими тяжкими грехами: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших» (Кол.3:8). Святые апостолы обличают грехи, которые люди совершают через слово: «язык - огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак.3:6);
«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших» (Еф.4:29).
Св. праведный Иоанн Кронштадтский говорит об этом грехе с болью: «Что у нас пользуется меньшим уважением как сло­во? Что у нас изменчивее как слово? Что мы бросаем подобно грязи поминутно как не слово? — О, окаян­ные мы человеки! С какой драгоценностью так мы об­ходимся невнимательно!

Не вспоминаем мы, что сло­вом, происходящим от верующего и любящего сердца, мы можем творить чудеса жизни для души своей и для душ других, например на молитве, при Богослужении, в проповедях, при совершении таинств! Христианин! дорожи каждым словом, будь внимателен к каждому слову; будь тверд в слове; будь доверчив к слову Божию и слову святых человеков, как к слову жизни. По­мни, что слово — начало жизни» (Моя жизнь во Христе, М., 2002, с. 212).Надо помнить великую значимость слова.
Однажды произнесенное, оно уже не исчезает,а уходит в бесконечную память Божию и на Суде нам будет предъявлено.
http://predanie.ru/bez-avtora/ot-slov-s ... escription
Безусловно меня есть за что судить.
Но все же зная чего мы достойны надо надеяться на милость Божью и не унывать.

Знаете, как алаверды к этому, нужно понять еще вот такую мысль. А именно.

Без того, что вот тут названо "Православием", то, что тут понимается под "Христианством" - абсолютно бесполезно.

Всё верно.Но вроде я не сквернословила:)
Простите,если что. Задеть вас не было целью.

_________________
Κύριε ἐλέησον

Напомню:
Вера без любви - фанатизм;
Честь без любви - высокомерие;
Приветливость без любви - лицемерие;
Обязанность без любви раздражает.

Без Любви простое - сложно;
Без Любви разум - безумие;
Без Любви истина - ложь ;
Без Любви жизнь - смерть.

Без Любви красивое - безобразно;
Без Любви добро - зло;
Без Любви смирение - лицемерие.
Без Любви милость - осуждение;

Без Любви всё - ничто.

То что я приводил тоже Православие.
Напомню что наиболее заигрывает с богословием не Православие а протестантизм его часто так и называют вера профессоров.
Для православия же как правило формальное богословие важно но если человек не претендует на истину ...
то оно терпимо относится к разным мнениям.
Стремление же к обличению ... это как мне кажется черта новоначальных к коим как мне кажется отношусь как я так и большинство здесь пишущих.

Мне кажется без Христа и его любви мы не обойдемся, без наших пониманий "православия" и ... вполне.
Мое понимание ... ничто Бог, человек который рядом, учение Отцов все.
Еще раз:
"Борись, и старайся посмеваться своей мудрости. Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь" (сл. 24, 29-34)

Стоп, достаточно. Любовь без веры - не любовь. Верно?

Приведу отрывок который на меня в свое время произвел очень сильное впечатление.
И который говорит о том что подменить враг может очень многое ...
Жемчужина отцов. В двух томах. Том 2
страницы 477-479
http://www.livelib.ru/book/1000208117
Один знакомый монашествующий подвижник поведал мне в сокровенной беседе:
«Мне было дано пережить весь ужас встречи с антихристом, с его страшной,
парализующей душу силой. И вот как это было...
Прошло уже несколько лет, как я жил в монастыре, когда мне было передано
предложение архиерея, управляющего епархией откуда я родом,
о принятии настоятельства над возрождающимся монастырем.
Предложение это передавал благочестивый мирянин, тоже мне знакомый:
он активно участвовал в восстановлении той обители и потому
при встрече всячески уговаривал меня
многими, казавшимися убедительными, доводами.
Духовник посоветовал мне не колебаться мыслью, не спешить и хорошо помолиться. И вот я стал усерд¬но просить Бога, чтобы он Сам, имиже весть судьбами указал мне, как поступить.
При этом я наложил на себя строгий пост и ежедневно выполнял
большое молитвенное правило, в которое кроме Иисусовой молитвы и обычных молитвословий, входили акафисты особо чтимым мною святым — близким к нам по времени свт. Игнатию, Иоанну Кронштадтскому и другим.
Я усердно просил их молитвенного ходатайства и не ослабевая
совершал свое правило, в намерении не оставлять его до тех пор,
пока Господь не явит Свою волю.
И вот, в ночь на празднование апостола Иоанна Богослова,
тайнозрителя судеб человечества, я был потрясен следующим сновидением...
В некой небольшой комнате, пустой и затемненной, как каза¬лось — в гостинице, находились мы с моим мирским знакомым.
Мы си¬дели напротив друг друга у проти-воположных стен,
и мой знакомый убеждал меня взяться за настоятельство:
«Там тоже монастырь!.. Здесь и так много монахов, а там некому служить!..»
— и многое подобное. Он говорил с возрастающим пафосом, повышая голос
и эмоционально жестикулируя:
«Нужно полагать душу свою за ближних,
а не спасать ее для себя! Вы должны помогать ищущим спасения!
Надо возрождать Святую Русь!..»
Слушая его, я стал чувствовать в сердце какое-то нарастающее смущение и тяжесть, как будто что-то темное входило в душу, и тут... — вид его стал меняться!
Как в документальном фильме иногда мгновенными вспышками меняется позитивное
изображение на негативное, черное на белое и обратно, резкими переменами
ослепляя глаза, — так стал изменяться мой знакомый: то — он, то — он же, но
уже другой, — какой-то его страшный в негативе двойник, напоминающий
одновременно и протестантского проповедника, и диктатора:
«От России весь мир обратится к истинному Богу! — возбужденно кричал он.
— Вы обязаны, Вы призваны послужить сему святому делу!..»
Сознание мое от этих вспышек, от этих магических преображений моего знакомого терялось и мучилось, а душу — ее волю и разум — стала парализовывать какая-то томительная чужая сила, какая-то невидимая воля. Осознавая это, я начал усиленно вслух произносить Иисусову молитву и осенять себя крестным знамением, сдерживая желание перекрестить моего собеседника — источника, точнее проводника той неуловимой силы, которая властно охватывала мой ум, сердце и волю. Но это было только начало...
Когда, ужасаясь тому, что со мной происходит, я с усилием за-кричал знакомому:
«Не смейте!.. Что Вы со мной делаете!..» — он с дружеской улыбкой и как бы в
доказательство истинности своих слов указал на стену рядом с собой:
«Ведь вот же! Вот! Смотрите!..»
Напротив меня, на стене, разгоняя сумрак комнаты, стал проявляться огромный
красочный образ «Спасителя», — прекрасного византийского письма,
— образ, подобный рублевскому. Но первая мгновенная радость,
промелькнувшая в моем сердце, сменилась неописуемым ужасом, когда я ощутил,
что именно от него — от «Христа» — исходит эта мертвящая воля бездны,
что это «Он хочет меня парализовать, как свою жертву, и уничтожить...
Как они сеть мучение и раскол моего сознания?!
Молитвой Иисусовой я при зывал на помощь Спасителя, но «Он был передо мной — прекрасный и... неумолимо и непонятно умерщвляющий!
Не знаю, выдержал бы мой разум еще несколько мгновений этой муки и безумия
как вдруг меня пронзила, потрясла мысль — у «Христа» нет нимба!
И новая волна ужаса охватила все мое существо, когда я понял:
на меня смотрел сам Зверь!..
Собрав остатки принадлежащей мне воли, я попытался перекрестить его,
но он смотрел на меня спокойно, холодно и властно, как на уже конченую жертву, неотвратимо вводя в душу последнюю дозу парализующей смерти.
Чувствуя свою гибель, я из последних сил взывал Иисусовой молитвой
— и тут увидел справа от себя, на стене, полку,
на которой стояло несколько крестов: один деревянный, другой — современный,
металлический, третий пластмассовый, а еще один, больший всех,
— старинной чеканки, подобный тому, каким Сергий Радонежский благословил
князя Димитрия. И я понял, что этот, последний, спасет меня...
Разрывая оцепенение воли, я тянул ко кресту руку... и не доста-вал,
— но тут кто-то невидимый вложил этот крест в мою дрожащую от напряжения ладонь.
И как только рука сжала этот крест, исходящая от него живительная сила
освободила меня от парализующей власти бездны.
Я припал к холодному металлу креста губами и челом — и как бы пил от него
всем своим существом прохладу, спокойствие и силу.
Затем, исполненый мужества, я поднял взор на «образ Зверя»
и широко осенил еГо крестом: «Во имя Отца! И Сына! И Святого Духа! Аминь!» —
он тотчас пропал вместе со своими безумными иллюзорными чарами...
Все исчезло... Прошло... Напротив меня как прежде сидел мой знакомый, теперь
уже в своем обычном виде... Я сказал ему: «Вы что же, и теперь не понимаете,
что он идет?»
— «Нет. Все это Вам только кажется», — ответил он.
Но тут — дверь в комнату распахнулась от сильного порыва сквозняка,
словно где-то глубоко внизу открыли двери, — ив комнату ворвался холодный
и затхлый воздух, будто из колодца, — из «кладезя бездны» (Откр. 9, 1; 11, 7).
При этом душу мою опять обдало ужасом: «Это он!»,
— но я крепче сжал крест и, чувствуя, что он поднимается по лестнице
и уже близко, повернулся к двери, произнося Иисусову молитву,
и приготовился к встрече на этом я проснулся...
Монастырские часы пробили четыре утра...
Я был весь мокрый от холодного пота...
Мысль моя опять и опять возвращалась к виденному и пережитому,
— и новые волны ужаса накатывались на мою душу, заставляя
неудержимо колотиться сердце и обдавая тело дрожью и холодной испариной.
И так продолжалось до «ранней» — «ран-ней» автору Апокалипсиса...
Даже и сейчас, спустя много лет, я помню это все, как только что бывшее,
да это и невозможно забыть.
Ведь он действительно идет, и шествие его, его действие в мире и в духе,
явственно ощутимо всяким, внимающим своему спасению.
Его ложь и коварство скрыты в том, что он идет не как «анти-Христос»,
а как «вместо- Христос», ведь приставка «анти» имеет в переводе два
значения — «против» и «вместо».
Он не воюет открыто, — он незаметно и неотличимо подменяет благодатное своим:
и в мире, и в церковной жизни, и в чудесах, и в душах.
Святую Церковь «врата ада» (Мф. 16, 18) не одолеют, однако святитель
Игнатий предостерегает, что только тот сможет узнать обольстителя человечества и устоять против его воздействия,
кто непрестанной молитвой и хранением заповедей стяжет в себе Царствие Божие.
Так что, — завершил рассказчик, — как сказал Ефрем Сирин в слове об антихристе: «Неотвратимый подвиг при дверях, — восприимем же все щит веры» и, добавлю, — меч молитвы Иисусовой».

Да. И в первую очередь - подменяется любовь, верно? человек думает, что любит, а это по сути страсть. Человек думает, что любит, а во имя этой любви идет на грех смертный. Сплошь и рядом такое бывает, верно ведь?

апостол Павел с Вами вероятно не согласен:
...
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру,
так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.
...
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
http://days.pravoslavie.ru/Bible/B_1_kor13.htm

Нет, почему же. Просто, Вы его несколько произвольно толкуете. Апостол пишет, что веры самой по себе недостаточно, нужна еще любовь. Но я этого и не оспариваю, я пишу, что любви-то без веры не будет.

Так что, сначала надо правильно "поставить" веру, а потом уже переходить к любви. Вот чтобы не ошибиться в том и в другом.

С этим я никогда не спорил.

Другой момент что Любовь цена и сама по себе иначе не было бы фразы:
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
http://days.pravoslavie.ru/Bible/B_1_kor13.htm

Я ни в коем случае не против Веры.
Я за того что бы мы более ценили хоть и малую веру в себе и другом по сравнения с
собой в вере к тому же не нашей (созданной не нами) а в первую очередь Бога(данной Богом) и отцов Церкви.
Как то так.
Уверен что в недопонимании ... в первую очередь виновен я так как не имею в достатке как веры так и любви за что прошу меня простить.

Ну, так значит последние несколько наших с Вами сообщений были совершенно ни к чему - вот эти все простыни текста - потому, что именно это с самого начала я и утверждал.

Итак, теперь Вы, конечно, согласитесь, что намек на недостаток любви ну никак не может быть признан нормальным доводом при разговоре о вере. Это просто о другом. Само понимание того, обладаю ли я или оппонент достаточной любовью, чтобы говорить о вере - должно начинаться с того, что вера-то должна поверяться по образцу. Без этого мы и любовь-то распознать не сможем.

Ни в себе, ни, что характерно, в собеседнике.

Да, да, ну конечно же ценна. Но понимаете, это рассуждение абстрактное, не имеющее совершенно никакой прикладной ценности.

А на практике рассуждая о любви, хотят обычно сказать собеседнику - "вот этого в тебе должно бы быть побольше". Подразумевая, что вот Это - это то, что Апостол называл любовью.

А это не Апостол, это мы что-то за любовь принимаем. Понимаете мысль мою неглубокую (с)?

Вот еще притча которая с одной стороны не однозначна с другой в ней есть своя правда.
Часто мы настолько стремимся быть "святее папы римского" что забываем как важно оставаться просто людьми.

Кристалл веры
Христианская притча
Жили-были два соседа. Один очень набожный, а второй тоже верующий, но всегда завидовавший вере первого.
Так и велось, что один из них делал всё для того, чтобы воплотить истины веры в жизнь, второй же, видя это, только дивился энергии первого и его несгибаемой вере. Много разного случалось в жизни, но один из них всегда был непреклонен в своих решениях и поступках, всегда проявлял острый ум при решении проблем и всегда направлял свет своего ума на доказательство вопросов веры. Второй же, видя недосягаемость для самого себя стать хоть когда-нибудь таким, решал свои дела житейским способом и только успокаивал себя, приговаривая, что, быть может, и он когда-нибудь будет столь умным и сильным, как и его более верующий сосед. Или от бессилия своего в решении глобальных проблем, или оттого, что каждая проблема занимала у него намного больше времени, чем у первого, он научился радоваться даже тогда, когда встречал проблему. Ему просто больше ничего не осталось, как радоваться.
Потом судьба разлучила соседей, и второй оказался вынужден уехать в далёкие места. Он уехал и, в конце концов, забыл первого. Решал свои проблемы всё также своими спокойными методами. Только с каждым годом он всё легче и легче относился к жизни, и тихая радость поселилась в нём.
И вот однажды он умер. Он оказался на небесах, и ангелы сказали, что ему уготован рай. Он сначала удивился, но потом с радостью принял эту новость. Через какое-то время он спросил у ангелов, могут ли они выполнить одно его желание. Ангелы ответили, что сделают это с радостью. Он спросил о своём соседе, ему хотелось узнать, что же случилось с ним, потому как более религиозного человека он не видел. Тогда ангелы подхватили его и отнесли на высокую гору, где стояла статуя.
— Он всю жизнь кристаллизовал веру в себе, — сказали ангелы. — Вот теперь он неподвижен. Он стремился к совершенству и стал им, и теперь ему совсем не ведомы обычные радости.
— Но разве это камень? — спросил бывший сосед.
— Нет, это не камень, это огромный кристалл, душа, — отвечали ангелы, — и мы все можем любоваться им.
Источник: http://pritchi.ru/id_1223

Ясно. Спасибо!

_________________
Капля молитвы значит больше, чем море беспокойства. (Св.Николай Сербский)
Кто в беседе упорно желает настоять на своем мнении, хотя бы оно было и справедливо, тот да знает, что он одержим диавольским недугом. /Прп.Иоанн Лествичник/

Хотите считать так считайте, я настаивать не буду.
Если Вам не достаточно то:
Тогда [Авраам] сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мёртвых воскрес, не поверят.
.....................
Я безусловно не Моисей ... но в Православии и без меня достаточно написано о значении терпимости друг к другу.

Давайте согласимся что мы не согласны и на этом остановимся.
Я уважаю и ценю Ваше мнение, мнение Ивоны, так же как мнение Максима и Сергея...
Основные моменты я высказал остальное с Божьей помощью сами поймете или не поймете от желания...

Я не очень понимаю. С одной стороны, Вы вроде со мной во всем согласились. А с другой стороны - пишете так, как будто я волен иметь свое мнение, а Вы - свое, и мы несогласны.

Извините, несогласны в чем?

Я Ваше и Ивоны мнение знал ценил ... с самого начала.
Просто указывал не его не полноту ...
Вы говорите мне я не имею права...
Что же хотите считать так(что я не имею права...), считайте.

Как то так.

Кстати вот еще вспомнилось по теме.
Еще раз напомню об опасностях абсолютизации себя в вере.
Священник Флоренский Павел
Детям моим. Воспоминания прошлых лет
http://lib.pravmir.ru/library/book/2434
Я сказал: он не был враждебен ни одной религии; но – и не признавал ни одной.
Что же касается до христианства, то отец видел его высоту, но именно она и внушала ему опасение:
религия, внушающая мысль о своей абсолютности, не может не быть источником нетерпимости.
В этом отношении особенно угрожающим представлялся ему католицизм.
Но, может быть, я слишком много и слишком определенно говорю об его взглядах:
мое понимание их сложилось из многих его полувысказываний и случайно
оброненных слов; при такой передаче возможны и неточности.

И еще:
Клайв Стейплз Льюис. Размышления о псалмах
http://lib.pravmir.ru/library/book/2434
В 1 псалме сказано о "блаженном муже": "Но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!" (1:2). "Размышляет", а не "исполняет" или "повинуется". Конечно, речь идет не только о десяти заповедях, но обо всем сложном "Законе", который содержится в книгах Левит, Чисел и Второзакония. Блаженный муж делает именно то, о чем говорит Бог Иисусу Навину: "Да не отходит сия книга закона от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь" (Нав.1:8). Это значит, кроме всего прочего, что Закон изучали, он был, как мы сказали бы, "предметом". Его толковали учителя, его зубрили ученики. В этом смысле им можно было "наслаждаться" так, как у нас "любят" историю, физику или археологию. Такая любовь вполне невинна, если к ней не примешиваются радости самодовольства и презрения к неученым или более грубые радости карьеризма.
...
Если человек решается ненавидеть тех, кого он считает Божьими врагами;
если он избегает тех, кого считает плохими, судит ближних, думая, что он для них "слишком хорош", опасность почти гибельна.
Он на прямом пути к тому фарисейству, которое обличает Спаситель; не только к гордыне, но и к глупости тех, кого мы зовем святошами. Говорю это сразу. Но не будем фарисеями даже к фарисеям. Глупо читать такие строки, не понимая, что за ними стоит реальная проблема. Сам я не знаю, как ее решить.
...
По-видимому, в мире нравственном есть правило: чем выше, тем опасней.
"Обычный человек", потихоньку изменяющий жене, иногда плутующий, не нарушая законов, несомненно "ниже", чем тот, кто служит идее, подчиняя ей желания, выгоду и даже самую жизнь. Но именно из этих, "высших", выходят страшные, бесовские люди -- инквизиторы, члены Комитета Общественного Спасения.
Безжалостным фанатиком становится не обыватель, а потенциальный святой.
Тот, кто готов умереть за идею, готов за нее убивать. Чем больше ставка, тем больше искушение.
Однако это не значит, что правы и праведны мелкие, плотские, суетные люди.
Они не выше искушения, а ниже.
--------------------------------------------------------------------------------------------
Понимая эти и другие опасности все же давайте будем терпимие друг другу.

Спасибо Вам всем кто принял участие в обсуждении и не остался равнодушным!
На данный момент времени, тема «О чём молчат колокола» стала неактуальной.
По причине того что «Колокол уже зазвонил», но зазвонил он со Спасской Башни.
И есть надежда на то, что этот звон подхватят колокола Храма Христа Спасителя!