Православный форум Доброе слово

Насчет лекарств, кстати, у меня отец в те годы болел, у него таблеток импортных были кучи. Даже для пчел лекарства импортные привозили. И, кстати, важный момент, не нужно было беспокоится о их качестве, как теперь.

Я уже молчу о том как теперь впаривают старикам за дикие цены продукты с надписью мелкими буковками "не является лекарством" обещая в рекламе что они лечат от всех болезней. Кстати при рынке у нас стало законным то, за что вообще сажать нужно на долгие сроки. .

Вот я как раз отвечу Виктории - больше всего завидую тем кто "умеет жить". Мы, дураки, чтоб что-то приобрести, работаем, терпим разные неудачи, даже гопник сегодня отнимающий у прохожего мобилу рискует своей шкурой что завтра так же менты у него все отберут и его отмутузят и еще посадят, что в некоторый момент и происходит, или сам же от других товарищей наполучает, а они, эти гламурные мальчики ходят с чистыми ручками в модных костюмчиках при деньгах да еще и уважение имеют.

Одна из особенностей рынка - в нем обман это норма жизни.

Я вот не думаю что в США пороков больше, а вот кризисы случались. Вроде даже было дело разорившиеся миллионеры из окон прыгали... Вот только в почему -то в США когда кризис миллионеры разорялись, а в России их число наоборот увеличивалось... видно правда у них пороков больше.

Наркоторговец, это такой же бизнесмен. Ему не важно какой ценой, главное удовлетворение своей алчности и амбиций. .

Вполне добропорядочный предприниматель, выпускает так называемые энергетические напитки, хотя он то, как ни кто другой знает, что ни какой энергии они не содержат, а содержит химические вещества, возбуждающие нервную систему. Последствия их применения ни кто не исследовал.

За баснословные деньги продаются разрекламированные БАДы, хотя польза от них стремиться к нулю.

По 200-300 рублей продают "пиковит" или "алфавит", хотя 20 рублёвый "ревит" и "ундевит", абсолютно ни чем не отличаются.

К чему ты это написал, молитвами?

Я пишу тогда, когда считаю нужным. Других критериев нет.

Наркоторговец торгует смертью, как это вообще можно назвать бизнесом не понимаю…

Откуда ты знаешь, исследовали их или нет??? Основной состав там кофеин, таурин витамины и красители… Кофе тоже запретим?

Молитвами польза от того что ты сейчас написал равна нулю. Вот не знаешь, чего тогда писать…???

Отличается качеством производства и составом сильно так отличается… Короч. Одно лекарство лечит, а другое минимум не вызывает побочных реакций.

БАДы в лучшем случае сухая морковка, а чаще химические стимуляторы, создающие иллюзию здоровья, выматывая организм.

Витамин, он или есть или его нет. А подделать можно как дешёвые так и дорогие лекарства.

Вообще то кофе и кофеин очень дальние родственники, скорее однофамильцы.

Молитвами ты пишешь вещи, не имея ни малейшего о них понятия. Бады есть разные, делают их из растительного сырья, испытывают. Возьми тот же женьшень - китайская культура его изпользует с успехом несколько тысячилетий.


Здравствуйте приехали. Витамины в зависимости от изготовления, могут блокировать действия собратьев, а могут синергично работать на пользу + качество самих витаминов + отсутствие примесей, все это вкупе влияет на цену.


Мама миа! Молитвами, кофеин - это основной компонент в кофе. Америку открываю???

Да женьшень, а ещё рог носорога и помёт летучих мышей. Женьшень это миф.

Преимущество импортных лекарств это миф.

Кофе это семена растения и их основной компонент жиры, белки и углеводы. .

Молитвами, а логика, информативность и содержание - эти понятия - тебе вообще ни о чем не говорят?

Я сказал что считал нужным, а поняли Вы или нет, мне не важно.

Вадимм, тренажер стоит около 30 40 тысяч, 3*40= 120 короче осилю. Вот только как их ломать, просьба меня научить отдельно...

тренажер стоит около 30 40 тысяч, 3*40= 120 короче осилю. Вот только как их ломать, просьба меня научить отдельно...

Голд всё еще верит что если цена больше то и качество выше.

Василий, то что ты, Вадим и еще некоторые тренажер могут употреблять не в соответствии с инструкцией и сломать не сомневаюсь только вот не все за этой целью в тренажерный зал ходят))

Василь, покупая зеленый чай за 100 рублей и за 1000 последний по вкусу /качеству реально лучше... Чесно.
И так во всем. Дубленка из Италии лучше, чем из китая.... ))))

Да прям во всем. Сыр с плесенью вроде дорого ценится а на вкус мягко говоря не очень...

Молоко в магазине дороже в несколько раз чем у "первоисточника" - разве лучше в несколько раз?

Ну и это дело вкуса Василь))))

Василь, покупая зеленый чай за 100 рублей и за 1000 последний по вкусу /качеству реально лучше... Чесно.
И так во всем. Дубленка из Италии лучше, чем из китая.... ))))



Вита спасибо, я сегодня реально много думал, как его сломать, но вот только если инсрументы принести (отвертки, долото, молоток) и разбирать по частям... другое в голову не приходило )))))

Почему советская модель потеряла динамизм в 1970–1980-е годы

Оговорим сразу: по сравнению с трансформационным спадом 1990-х годов советский застой 1970–1980-х выглядит как невинная детская шалость в сравнении с великим злодейством. С 1989-го по 1998 год ВВП упал на 45%. Продолжительность жизни с 1987-го по 1994 год сократилась аж на шесть лет. Доходное неравенство, судя по коэффициенту Джини, чуть ли не удвоилось (а по децильному коэффициенту — более чем удвоилось), имущественное неравенство выросло еще больше. Преступность, уровень убийств, самоубийств, травматизма увеличились в разы, а качество здоровья населения сильно снизилось.

Советский застой 1970–80-х точнее всего характеризовать именно как застой, потерю экономического и социального динамизма, а не масштабный кризис. Пик развития советской плановой системы пришелся на начало 1960-х, а после этого экономика, хоть и продолжала расти, но с постоянно замедляющимся темпом (график 1). Продолжительность жизни достигла 70 лет в 1965 году, а затем уже не увеличивалась (оставаясь до 1991 года на уровне 68–70 лет). Преступность, убийства, самоубийства, потребление алкоголя стали нарастать с 1960-х годов (график 2). В общественной и культурной жизни хрущевская «оттепель» закончилась в середине 60-х, а надежды на построение «социализма с человеческим лицом» были похоронены с вводом войск в Чехословакию в 68-м.

Чтобы понять, в какой мере 70–80-е годы были застоем, надо оценить динамизм системы в предшествующий период. До этого темпы роста советской экономики действительно были очень высокими — в 30–50-е годы только две страны мира сокращали разрыв с США — Япония и СССР. Если царская Россия, как и Европа, весь XIX век чем дальше, тем больше отставала от США, то Советский Союз стал быстро нагонять: подушевой ВВП повысился с неполных 30% в 1913 года (и 20% в 1928 году) до почти 40% к концу 60-х, несмотря на падение во время войны (график 3).

Продолжительность жизни в 70 лет в середине 60-х годов, всего на год-два меньше, чем в Америке, невиданное социальное достижение для страны, подушевой ВВП которой не дотягивал и до 40% от американского уровня, а подушевое потребление составляло и того меньше (из-за более высокой доли инвестиций и расходов на оборону) — видимо, не более 30% от уровня Штатов.

В общем, что и говорить, советская модель догоняющего развития в 50–60-е годы при всех ее недостатках безусловно была очень конкурентоспособной, и в экономике и в социальной сфере, и даже «в области балета», не менее притягательной, чем восточноазиатская (китайская) модель сегодня. Потому-то ее и пытались с разной степенью успеха копировать развивающиеся страны, даже когда мы не предлагали за это никакой экономической помощи. Куда же подевалась эта конкурентоспособность в 70–80-е годы, что привело к застою?

В СССР, как говорила Алиса в «Стране чудес» по другому поводу, приходилось бежать вдвое быстрее, чтобы остаться на том же самом месте. Оценки совокупной факторной производительности показывали ее уменьшающийся вклад в экономический рост — в 70–80-е годы этот вклад даже стал отрицательным, так что положительные темпы роста достигались только благодаря расширению масштабов использования труда и в особенности капитала (основных фондов).

Но в странах Восточной Азии (Японии, Южной Корее, Тайване, Сингапуре, Гонконге, а затем и в странах ЮВА и в КНР) быстрый экономический рост продолжался несколько десятилетий при очень высокой доле инвестиций в ВВП. Получалось, что они пользовались советским рецептом форсированного экономического роста с гораздо большим успехом.

Почему азиатские экономики могли стремительно расти, поднимая долю инвестиций в ВВП? В Китае, например, этот показатель увеличился с 30% в 1970–1975 годах до почти 50% в 2005–2007-м, а темпы роста сохраняются на уровне 10% в год вот уже почти три десятилетия. Почему же тогда в Советском Союзе эти темпы систематически падали в 60–80-е годы при растущей доле инвестиций в ВВП, так что, согласно распространенному сравнению, в 80-е годы СССР имел «японский уровень инвестиций при совсем не японских результатах».

Остается заключить, что в самой плановой экономике, в принципе способной к быстрому росту, в 60–70-е годы, в брежневский период, произошли изменения. Печальная история замедления советской экономики, таким образом, получает иную интерпретацию, превращаясь из правила в исключение: все дело в плановом характере экономики, в рыночной среде такое замедление роста при наращивании инвестиций произойти не могло, рыночные экономики с высокой нормой накопления (Япония, Южная Корея, Тайвань) доказали свою способность к быстрому развитию — по крайней мере до тех пор, пока они не догнали развитые страны. А вот в Советском Союзе рост замедлился еще до того, как советский подушевой ВВП приблизился к уровню передовых стран.

Ахиллесова пята плана

Низкая эластичность замещения труда капиталом в плановой экономике хорошо согласуется с известным фактом: самое слабое место плановой системы — ее неспособность производить своевременную замену устаревшего оборудования и других элементов основных фондов. Плановая экономика может строить новые мощности и расширять действующие, но вот когда дело доходит до обновления мощностей, здесь плановая система тягаться с рыночной не способна.

В советской экономике сроки службы основного капитала были очень большими, выбытие элементов основных фондов — медленным, а средний возраст машин и оборудования, зданий и сооружений — высоким и постоянно растущим.

Накопленная амортизация увеличилась с 26% в 1970 году до 45% в 1989-м по всей промышленности. А в некоторых отраслях, в частности в химической, нефтехимической, черной металлургии, сильно превысила 50% к концу 80-х годов. Средний возраст промышленного оборудования вырос с 8,3 до 10,3 года в 70–80-е, а средний срок его службы к концу 80-х увеличился до 26 лет. Доля оборудования со сроком службы более 10 лет возросла с 29% в 1970 году до 35% в 1980-м и до 40% — в 1989-м, а доля оборудования старше 20 лет увеличилась с 8 до 14%.

Норма выбытия основных фондов в советской промышленности в 80-е годы находилась на уровне 2–3% против 4–5% в обрабатывающей промышленности США, а для машин и оборудования составляла всего 3–4% против американских 5–6%. На практике это означало, что советские машины в среднем служат от 25 до 33 лет против 16–20 в США.

Естественно поэтому, что основные инвестиции шли не на возмещение выбытия, а на расширение основных фондов. Если в обрабатывающей промышленности Соединенных Штатов 50–60% всех капиталовложений тратилось на возмещение выбытия, то в промышленности СССР — только 30%, остальные 70% шли на расширение основных фондов или прирост незавершенного строительства. Из 16 видов производственных мощностей, по вводу в строй которых есть данные, в 15 случаях доля мощностей, введенных в строй в результате реконструкции в 1971–1989 годов, была ниже 50%.

Официальная статистика свидетельствует, что доля инвестиций, направляемых на реконструкцию действующих мощностей, повысилась с 33% в 1980 году до 39% в 1985-м и до 50% — в 1989-м, однако многие другие данные той же официальной статистики этому противоречат. Скажем, норма выбытия всех основных фондов в советской промышленности была менее 2% (и около 3% — для выбытия изношенного и устаревшего оборудования). Причем в 1967–1985 годах она была либо стабильной, либо снижалась. Только в 1965–1967 годах (сразу после косыгинской экономической реформы, создавшей, среди прочего, и фонд развития производства, который предприятия могли использовать для финансирования инвестиций по собственному усмотрению) и в 1986–1987 годах (так называемый период ускорения и структурной перестройки) происходило заметное, но очень кратковременное повышение нормы выбытия.

По оценке специалистов Госплана, к середине 80-х годов «избыточные» мощности, не обеспеченные рабочей силой, составляли около четверти всех основных фондов в промышленности и около одной пятой — во всей экономике. В основном (профильном) производстве промышленных предприятий около 25% рабочих мест пустовало, а в машиностроении доля простаивавшего оборудования доходила до 45%. На каждые 100 станков в машиностроении приходилось только 63 станочника. Общее число станков в советской промышленности в 2,5 раза превышало число станков в промышленности США, но работали эти станки вдвое меньше времени, чем американские. Между тем коэффициент сменности в советской промышленности снизился с 1,54 в 1960 году до 1,42 в 1970-м, 1,37 в 1980-м и 1,35 в 1985-м (см. график 5).
План по валу

На первый взгляд может показаться, что вся проблема низкой загрузки мощностей, или «проблема дефицита рабочей силы», как ее обычно называли плановые органы, легко решалась, особенно в плановой экономике. Надо было просто переориентировать инвестиции со строительства новых мощностей на реконструкцию старых. Причем именно в директивно планируемой экономике такой маневр был возможен, ибо речь шла не о микропропорциях, в поддержании которых план уступал рынку, а о крупномасштабных структурных сдвигах, в осуществлении которых плановая система не раз доказывала свое преимущество.

Но это как раз тот случай, когда долгосрочные цели плановой системы приходили в противоречие с самым главным принципом ее функционирования — плановым заданиям по объемам производства. Главным критерием оценки деятельности предприятия было выполнение пресловутого плана по валу, причем отказаться от этого принципа, не меняя самой природы системы, было невозможно.

Замена устаревшего оборудования требовала временной остановки завода на реконструкцию, что было сопряжено со снижением выпуска, то есть с невыполнением плана. Даже если бы реконструкция и могла быть проведена мгновенно, увеличение выпуска (из-за большей производительности нового оборудования) было бы в краткосрочном плане меньшим, чем в случае, когда все новые инвестиции были бы направлены на строительство новых заводов или расширение действующих мощностей. В последнем случае была надежда, что старый завод кое-как продержится без реконструкции и продолжит выпуск продукции, до тех пор пока в строй не вступят новые мощности, так что решения о замене оборудования постоянно откладывались. Устаревшее и изношенное оборудование поэтому ремонтировалось до бесконечности, затраты на капремонт составляли добрую треть всех капиталовложений.

Концентрация капиталовложений на строительстве новых и расширении действующих мощностей, таким образом, была не управленческой ошибкой плановиков, но неотъемлемым принципом функционирования советской плановой системы, ставившей во главу угла выполнение плана.

Дефициты в плановой системе возникали повсеместно почти по определению (из-за физической невозможности свести межотраслевой баланс — добиться пропорциональности в производстве миллионов видов разной продукции), причем инвестиции рассматривались плановиками как главный инструмент «расшивки узких мест». Так что инвестиции направлялись именно на расширение производственных мощностей, что и позволяло быстро увеличивать выпуск дефицитной продукции в ближайшей перспективе.

Весь плановый процесс выглядел как непрерывная череда вынужденных решений по ликвидации острых дефицитов, которые возникали быстрее, чем плановики успевали с ними справляться. Как в такой ситуации можно было принять решение об остановке завода на техническую реконструкцию?

Фактически это был порочный круг, непрерывная гонка, в которой решения о распределении капиталовложений принимались для ликвидации вновь и вновь возникающих дефицитов. Сокращение инвестиций в расширение мощностей неизбежно вело к обострению нехватки той или иной продукции, к снижению из-за этого загрузки мощностей и падению фондоотдачи. А увеличение инвестиций в расширение мощностей за счет экономии на реконструкции устаревших заводов с неизбежностью оборачивалось старением оборудования, увеличением разрыва между рабочими местами и наличной рабочей силой, что тоже снижало загрузку мощностей и фондоотдачу. Третьего, к сожалению, в плановой системе дано не было.

По этой же причине советские предприятия, по выражению Брежнева, шарахались от научно-технических новинок как черт от ладана. СССР 80-х тратил на НИОКР 3,5% ВВП (против 1,2% в современной России), держал лидерство во многих областях науки и не требовал с предприятий платы за патенты, лицензии и торговые знаки, но внедрение нововведений в производство все равно шло очень тяжело.

Внедрить новые технологии ценой невыполнения плана по валу или не выполнить план, сорвав техническую реконструкцию? Трех попыток, чтобы дать правильный ответ не требовалось. Каждый директор знал, что за срыв плана по освоению новых технологий и новых видов продукции можно и выговор получить, и премии лишиться, а срыв «плана по валу» чреват потерей должности.

Получается, что низкая эластичность замещения труда капиталом является сущностной характеристикой плановой системы, которая нацелена на расширение основных фондов (ввод в действие новых мощностей) в ущерб возмещению их выбытия (реконструкция старых мощностей). Такая инвестиционная стратегия дает наилучшие результаты в период, примерно равный срокам службы основных фондов, пока не начинается крупномасштабное выбытие оборудования, однако далее производительность новых вложений неизбежно снижается, и темпы роста падают.

В соответствии с таким подходом плановая экономика, несмотря на диспропорции и связанную с ними низкую эффективность капиталовложений, может поддерживать высокие темпы роста на протяжении двух-трех десятилетий после «большого толчка», но затем неизбежно наступает замедление. В Советском Союзе плановая экономика утвердилась после свертывания НЭПа в годы первой пятилетки (1928–1932 годы), и через 20 лет, в 50-е годы, вступила в фазу очень быстрого развития, но затем (60–80-е годы) произошло старение основных фондов, падение фондоотдачи и темпов экономического роста.

Способность мобилизации внутренних сбережений для осуществления «большого толчка», позволяющего бедным странам вырваться из «ловушки отсталости», всегда считалась главным достоинством плановой экономики. Оказывается, однако, что из-за неспособности обеспечить своевременную замену устаревающего оборудования плановая система может более или менее успешно функционировать только два-три десятилетия после «большого толчка», а потом наступает неизбежное замедление темпов роста.

Неспособность плановой экономики направить нужные инвестиции в возмещение выбытия, видимо, является ключевым фактором среди многих причин застоя — замедления темпов роста в 70–80-е годы. Во всяком случае, этот «встроенный дефект» плановой системы достаточен для объяснения того замедления темпов роста, которое произошло в действительности. Все другие дефекты плановой системы либо не являются встроенными (то есть, видимо, не связаны с самой ее природой), либо не успели проявить себя в полной мере в период застоя и, следовательно, не стали главным тормозом роста.

Да, в 1970–80-е годы система была неэффективна, с КПД паровоза Стефенсона, затрачивая на каждый дополнительный процентный пункт роста ВВП больше капиталовложений, чем рыночная экономика. Но ведь в 50-е годы параметры роста были не хуже восточноазиатских. И кроме того, в 30–50-е годы развивающиеся страны с рыночной экономикой вообще не могли мобилизовать сбережения для выхода на траекторию догоняющего развития, а чтобы говорить об эффективном использовании сбережений, их надо для начала иметь.

В такой трактовке получается, что, если и была необходимость ввести плановую систему в начале 30-х годов для осуществления «большого толчка», ее надо было реформировать в начале 60-х, после того как основные ее достоинства были уже исчерпаны. Азиатский путь (Китай и Вьетнам, где плановая экономика сложилась только в конце 50-х) и в этой сфере выглядит предпочтительным: в Китае рыночные реформы начались в 1979 году, во Вьетнаме — в 1986 году. Странам же Восточной Европы, где плановая экономика просуществовала более сорока лет, и в особенности СССР, имевшему плановую экономику дольше всех, более шести десятилетий, пришлось в полной мере испытать негативные последствия старения плановой системы.

Если обратиться к реальной истории, то к началу ХХ века объем рынка, который было необходимо контролировать по настоящему независимому государству, составлял где-то около 50 миллионов потребителей. В этот момент в Европе осталось только 5-6 реально независимых, имеющих самодостаточную экономику, государств. Российская империя, Германская, Австро-Венгрия, Франция, Великобритания и, возможно, Испания. Все остальные страны не были независимыми в том смысле, что для обеспечения своим гражданам нормального и адекватного мировым лидерам потребления они неизбежно должны были присоединиться в качестве сателлитов или «младших» партнеров к объединениям, возглавляемым одной из перечисленных стран. Собственно говоря, даже сами эти страны понимали сложность ситуации и некоторые из них объединялись друг с другом (правда, на основе равноправного партнерства) с целью усилить собственные экономики.

К середине ХХ века объем рынков, который было необходимо контролировать стране для обеспечения самодостаточной и развивающейся экономики, достиг величины порядка 500 миллионов человек. В этот момент по настоящему независимыми и лидерами крупных межстрановых объединений, могли быть не более 2 государства. Их и было два: СССР и США. Отметим, что Китай и Индия на тот момент можно было не принимать во внимание – они не были потребительскими рынками в современном понимании этого слова, их экономики во многом носила натуральный характер.

Однако мировая экономика продолжала развиваться и к концу третьей четверти ХХ века объемы рынков, необходимые для нормального развития самодостаточной экономики достигли величины порядка миллиарда человек... И стало понятно, что в мире (разумеется, при сохранении парадигмы мирового развития, условии, как понятно сегодня, не такого уж тривиального) может остаться только одно независимое государство. Как это обычно и бывает в истории, однозначного ответа на вопрос о том, какое это будет государство, история не дала (хотя это утверждение и не понравится апологетам нынешних США).

Здесь, на сайте http://www.worldcrisis.ru, много говорилось об отказе властей СССР от проектных принципов «Красного» проекта со второй половины 50-х годов. Однако те люди, которые возглавляли Политбюро ЦК КПСС в 70-е годы, были воспитаны еще в период господства этих принципов, и именно перед ними встал вопрос о том, нужно ли форсировать разрушение «западной» экономики и США после катастрофического «нефтяного» кризиса 1973 года. Я достаточно много сил потратил на то, чтобы разобраться в том, был ли это вопрос сформулирован в явном виде и какой на него был дан ответ.

Это расследование (которое состояло в беседах с бывшими высокопоставленными функционерами ЦК КПСС и КГБ СССР) показало следующее. Во-первых, вопрос был поставлен. Во-вторых, ответ на него был сведен к двум значительно более простым, а главное, технологическим проблемам. Одна из них касалась возможностей СССР по прямому контролю тех территорий, входивших на тот период в зону влияния США и в которых, после распада «суверена», неминуемо должны были начаться неконтролируемые, во многом, разрушительные и опасные для всего мира процессы.

Вторая касалась готовности СССР оказаться один на один с Китаем, который к тому времени уже начал технологическую революцию. Ответы на оба эти вопроса оказались отрицательными – руководители страны пришли к выводу, что СССР не имел возможности непосредственно контролировать почти половину мира, скатывающуюся к тоталитаризму, разгулу терроризма и анархии и одновременно ограничивать растущие возможности Китая. Как следствие, СССР пошел в дальнейшем на переговоры с США и начал процесс, который позже получил название «разрядка».

США менее чем через 10 лет столкнулись с тем же самым вопросом, и решили его принципиально иначе. Связано это, скорее всего, со спецификой философии прагматизма, чрезвычайно распространенной в США, но, с точки зрения окончательного результат, это не принципиально. На практике США решили сначала разрушить СССР, а потом начать разбираться с возникающими проблемами. Которые, как мы сегодня видим, оказались ровно теми же самыми, решения которых не могли найти руководители Советского Союза.

Собственно говоря, с моей личной точки зрения, США так и не смогли (и уже не смогут) решить поставленные вопросы – что уже достаточно скоро станет понятно всем. Исчезновение СССР вынудило США непосредственно контролировать его бывшую сферу влияния, и с этой работой они явно не справляются. Резкий рост терроризма, который, кстати, был создан и развит самими сверхдержавами в рамках противоборства друг с другом и потеря контроля над ним связан как раз с разрушением системы мирового паритета и «Ялтинской» системы. А уж последующий рост роли Исламского глобального проекта уж точно стал следствием исчезновения СССР (из чего не следует, что такого роста бы не было при ином развитии ситуации. Другое дело, что скорость этого роста могла бы быть существенно более низкой).

Про кризис экономики США я даже говорить не буду – значительная часть сайта (и нашей с А.Кобяковым книги) посвящена тому, насколько необходимость «освоить» экономическую зону бывшего социалистического Содружества ускорила экономический кризис «Западного» глобального проекта.

Ну, в принципе, можно было бы много и не писать.
Если глянуть обсуждения практически любых современных проблем, то всё сводится к тому, что во всём виноваты на выбор или скопом "американцы, евреи, англичане" и т.д. и т.п.

Ну и это дело вкуса Василь))))

Ты прикалываешься? В магазине копейки по сравнению с деревенским натуралом))), тоже относится к домашней баранине, курам и говядине.

Вика, у нас монастырское натуральное молоко стоит дешевле, чем молоко в коробке в магазине. Литр монастырского молока стоит 40 руб., а в коробке в магазине 42 руб. Кстати, хорошее мясо, свинину, которое покупаю у знакомого частника, стоит чуть дороже, чем магазинное, процентов на 10%.
Всё экологически чистое и отменного качества.

Монастырское я у вас не покупала, а вот в деревне брала по 100-150 за литр, мясо сразу с забоя брали на 100-150 руб.дороже чем магазинное.

Сельхозпредприятия вообще молоко за 20-25 рублей продают, а то и дешевле.