|
«Я мальчишкой еще, слава Богу, догадался, что жить надо просто и крупно. Не усложнять, не мельчить жизнь…» – говорил протоиерей Александр Мень.
Когда его мать, Елена Мень, только крестилась, ее духовник, московский старец о. Серафим Батюков сказал ей: "За твои страдания и благодаря твоему воспитанию твой сын станет большим человеком".
В 12 лет он твердо знал, что должен стать священником. В то время, когда сверстники учили формулы марксизма-ленинизма и мечтали стать космонавтами, он читал, серьезно изучал Библию, историю религий, Древний Мир, русскую и мировую литературу, самостоятельно освоил программу семинарии.
Александр Мень был очень одаренным человеком и мог бы реализоваться во многих областях - философии, литературе, политике и т.д. Однако, на вопросы, почему же он не стал, например, политиком, он отвечал: "Когда нам заниматься политикой? Сегодня мы имеем возможность день и ночь проповедовать Слово Божие, и я полностью отдал себя этому".
В застойные годы он организовал законспирированную сеть малых групп, в которых верующие читали Писание и молились друг за друга, устраивал на квартирах у друзей беседы на духовные темы, крестил, причащал на дому. За такие вещи в те времена могли не только отстранить от служения, но и лишить свободы и даже жизни. Он мог бы уехать из страны, чему власти были бы только рады. Но он говорил: "Если можешь хоть кому-то светить во тьме, уезжать – предательство".
Друзья, близкие люди и духовные дети о. Александра вспоминают о свете и радости, которые он излучал, о его удивительной общительности, о внимании, которым он окружал измученных, запутавшихся людей , и находил нужные слова для каждого, помогая жить и верить. При этом он никогда не давил, не навязывал веру, а ждал, когда она сама прорастет в сердце человека: «Рожденное изнутри ценнее привнесенного».
После лекции, прочитанной какой-нибудь консерваторской интеллигенции, он мог несколько часов стоять в очереди за лекарствами или продуктами, которые его попросил купить больной сосед. Он никогда не гнушался той работы, какую обычно делают женщины - его мать и позже жена; и всегда им помогал.
Он всегда старался помочь окружающим в их проблемах – советом, знакомством с нужными людьми, а то и просто деньгами… И, конечно, молился за всех своих друзей, прихожан, твердо веривших в силу его молитвы (его дочь говорила: «Отец помолится – мертвый встанет!»).
Даже смотря на обычную фотографию отца Александра, видишь настоящего человека, чувствуешь образ Божий, проступавший в его глазах. А если так прекрасен человек, приблизившийся к Богу, то как же прекрасен Сам Бог?
Однако он не считал себя ни гением, ни святым, ни героем. «Если писателю скажут, что он «единственный», это его триумф, а для нас, священников, катастрофа. Мы рядовые, живущие присягой. Мы из той породы, которая «в одиночку в поле не воины». И вообще у меня научный склад ума, а наука учит смирению. Ну сделал то-то и то-то. Ну одной книгой больше. Что это в сравнении с безмерностью задач?»
Но, восхищаясь жизнью Александра Меня, мы можем все же попробовать что-то сделать и со своей. Пусть мы не способны освещать жизнь тысяч людей собственной радостью, оптимизмом и верой, но попытаемся хотя бы найти вечером трудного дня ласковые слова для домашних. Пусть мы не умеем гениально использовать время, но можем, по крайней мере, не убивать его на пустую компьютерную игру или бездарный телесериал. Пусть нам не дано проповедовать с телеэкранов, но кто мешает почитать Евангелие своим домашним?
И любой из нас может следовать цели, которую Александр Мень называл главной: потратить свою единственную жизнь на то, чтобы, насколько возможно, приблизиться к Богу. А значит, и к себе – таким, какими Он нас задумал.
_________________ 
|
