|
МИШКА сидит во главе стола и уплетает все подряд так, что «за ушами трещит». На столе много всяких лакомств, которые раньше Мишка видел разве что на праздник. То одна, то другая женщина гладит Мишку по голове, плача и называя его сиротинушкой. Мишке это слово незнакомо, и он просто разглядывает пришедших в дом людей. Некоторых он раньше видел, они жили по соседству, а некоторых видел впервые. Отец сидел согнувшись и все время повторял: «Зачем ты меня покинула? Как нам теперь с Мишкой жить?»
Когда они приехали к месту, где было огромное количество заборов и цветов, Мишке сказали, что ему необходимо попрощаться с мамой, но когда он попытался ее найти, ему сказали, что она уже далеко на небе. Зачем-то стали опускать большой ящик в землю, и все заплакали.
Возвращались домой опять на автобусе, и Мишке это очень понравилось.
Мама всегда будила Мишку к завтраку, а теперь его почему-то никто не звал, и, не дождавшись приглашения, он встал и побежал на кухню в ожидании увидеть маму, готовящую еду. То, что Мишка увидел, его удивило: отец сидел, сгорбившись, и пил что-то прозрачное, неприятно пахнущее, при этом вид его был совершенно отчужденный. Мишка робко спросил: «Пап, а где мама?» Отец повернулся к сыну, и Мишка в первый момент очень испугался, потому что перед ним сидел совсем чужой дядька, только издали напоминавший его прежнего отца. Этот теперешний — с отвисшей нижней губой и весь взъерошенный — имел совершенно неопрятный вид. Отец погладил Мишку по голове и незнакомым голосом пробормотал: «Нет у нас больше мамки, нету, понимаешь?» Мишке было всего четыре годика, и он себя считал взрослым, но услышав это, он начал хныкать, и отец выгнал его со словами: «Пошел прочь!»
Жизнь Мишки очень изменилась. Он сам находил себе еду, ту, что оставалась в холодильнике, пил холодную воду из чайника, и никому до него не было дела. «Куда же девалась мама?» — все пытался узнать Миша, но когда он задал этот вопрос соседке, которая приходила убраться в доме и покормить Мишку, она заплакала, ничего не ответив. Мишка понял: с мамой что-то случилось. Отец с каждым днем становился все меньше похожим на себя и вел себя как-то странно. То смеялся, пел песни и бил посуду, то сидел угрюмый и плакал. Все чаще от отца Мишке доставалось подзатыльников, и он стал прятаться. Мишка долго не мылся и не менял одежды, все валялось грязное и чистое в одном углу. Отец перестал ходить на работу, но целыми днями болтался около магазина, сидя допоздна с такими же, как и он, грязными мужиками, и пил из бутылки вонючую жидкость. Из дома продали все вещи, гардероб, посуду, ковер — все, кроме кровати Мишки.
Как-то раз в доме появились незнакомые люди, от которых вкусно пахло. Они были очень хорошо и чисто одеты, как когда-то папа. Они принесли отцу много бутылок, а Мишке — кулек конфет в красивых обертках. Он давно не ел ничего вкусного и, съев несколько штук, остальные решил спрятать. Но на другой день эти мужчины опять пришли и принесли много бутылок и кулек конфет для Мишки. Радости не было конца. Мишка подумал, что так будет всегда. Напоследок отец взял у этих людей много бумажек, на которые раньше мама покупала все.
Они долго с отцом слонялись по улице, и хотя на дворе уже было темно, отец домой не спешил. Когда Мишка, набравшись смелости, предложил пойти домой, отец ответил: «У нас нет больше дома, Мишка, мы с тобой — бомжи». Это слово больно резануло Мишку по сердцу, и он сжался весь в комок, так ему стало страшно. Он не раз слышал раньше от отца и мужиков в магазине, как они обзывали грязных дядьку и тетку, от которых плохо пахло, бомжами. Мишка не знал значения слова, но понимал, что за этим кроется что-то плохое.
Отец привел его в подвал дома, где обитали грязные люди, он то одному, то другому давал бумажки, и они, хлопая его по плечу, убегали на улицу. Снова появлялась бутылка и так было долго, долго. Мишка забыл, когда ел по-настоящему горячую пищу, и очень тосковал по ней и по матери.
Как-то отец указал ему на тетку с подбитым глазом и сказал: «Она будет тебе мамкой». Тетка весело протянула руки к Мише, но он убежал от нее туда, где чаще всего сидел никем не замеченный, и рассуждал: «Неужели отец действительно хочет, чтобы эта некрасивая женщина была ему мамой. Нет, он никогда не сможет полюбить ее».
…Очень хотелось есть, и Мишка пошел к ящику, который служил столом. Он начал рыться в бумаге, надеясь найти что-то съестное, но в этот момент чья-то огромная рука сильно ударила его по голове..
Солнце было уже высоко. Мишка открыл глаза и вновь зажмурился. Все было белое: постель, потолок, занавески, словом, очень уютно, как когда-то давно, при маме. Рядом стояла незнакомая женщина во всем белом, и Миша спросил: «Ты кто?» Женщина, увидев, что Миша открыл глаза и заговорил, с радостью выскочила в коридор и кого-то позвала. В дверь вошла уже другая, полная, женщина тоже одетая во все белое и долго смотрела на него. Она прикладывала к нему какую-то трубочку и все качала головой. После грязного подвала Мишке все здесь нравилось: и еда, и игрушки, вот только его заставляли все время пить что-то горькое и глотать таблетки, но он готов был пить их все время, лишь бы его не отправляли в тот жуткий подвал, к грязным людям.
Мишку все время волновал один и тот же вопрос: он теперь «бомж» или нет. Он хотел было спросить у толстой тетки в белом халате, но побоялся: вдруг она даст ему подзатыльник.
Мишке разрешили вставать, и он с радостью вскочил с постели и побежал по длинному коридору. Он заглядывал в каждую дверь и, не увидев ничего интересного, закрывал ее. Вдруг в коридоре, он увидел маму, только она почему-то была одета во все белое. Мишка кинулся бежать к ней, но остановился.
Нет, это была не его мама, это была врач, которая медленно шла по коридору, щурясь от солнца. Она смешно сморщила нос, и Мишка залюбовался ею. Он давно не видел такого доброго и милого лица, похожего на мамино. Мишка ждал, что она подойдет к нему, но она прошла мимо, потрепав его по голове. Мишка чуть не заплакал от обиды, но, вспомнив, что он взрослый, для себя решил: «Я поговорю с ней завтра».
Рано утром Мишка побежал в коридор в надежде увидеть женщину, похожую на маму и все время думал о том, бомж ли он. Единственный человек, который ответит на этот вопрос, это она. Она не сможет обмануть — это точно. И еще один вопрос мучил Мишку: не захочет ли она стать его мамой.
Она, как и вчера, шла медленно и улыбалась, Мишка точно знал, что теперь-то спросит ее о наболевшем. Наконец, когда она поравнялась с ним, Мишка подбежал к ней, взял за руку и потянул к себе. Она послушно присела рядом на корточки с готовностью выслушать его. Мишка молчал. «Ты что-то хотел спросить, Миша?» — глаза ее излучали такую любовь и ласку, что он поперхнулся и прикусил губу. Она уже хотела было подняться, как Мишка опять притянул ее к себе и тихо сказал: «Вы не хотели бы быть моей мамой?!» Она широко раскрыла свои голубые глаза и с удивлением посмотрела на него. Что-то дрогнуло в ней, и она прижала Мишку к себе. Мишка был так счастлив, что не струсил и задал еще один вопрос, который не давал ему покоя: «Я бомж?» Она прижала его к себе и сказала: «Нет, ты мой сын!»
Валентина СОТНИКОВА
АИФ
_________________
Подражай святой Марии Египетской в покаянии и самоисправлении
|
- но в конце радостно! 
