"Последняя Крепость"
автор: протоиерей Максим Козлов
Жених и невеста.
1. Какая разница между влюбленностью и любовью, между любовью и страстью?
Как правило, страсть – это то, что для себя, то, что мне, то, что я хочу, без чего я не могу, а любовь – это то, что я готов отдать другому. Еще в дохристианскую эпоху Аристотель дал точное определение любви: это "желание другому блага". А для христианина любовь – это жизнь ради блага другого. И если он скажет: хочу ему (ей) не просто земного счастья, но вечность благую, и больше мне ничего не нужно – вот это и есть любовь. А если он скажет, что хочет того же самого, но только вместе с ним самим и вынь да положь, то это страсть. И еще. Любовь может оказаться трагедией, внутренней драмой для человека в случае неразделенности или в случае страшной болезни любимого, а страсть – это беда, которую человек приносит в жизнь другого, от чего прежде всего страдает тот, а уж он сам постольку-поскольку.
2. Любовь, влюбленность, чему посвящена почти вся художественная литература, ниспосланы человеку от Бога, а страсть как некий сгусток энергии, биохимическая реакция – от лукавого?
По большей части то, о чем пишет художественная литература, все-таки есть страсть. И страсть, которая, абсолютизируясь, становится кощунственным извращением от лукавого, дьявольской пародией на то, чем должна быть любовь. Если главное в подлинной любви – это жертва собою ради другого, и прежде всего ради вечного блага другого, то в страсти – обладание другим и желание иметь его для себя. Об этом очень глубоко и точно пишет в своей блистательной книге "Письма баламута" Клайв Стейплз Льюис, вложивший в уста пособника демона зла Гнусика разного рода рассуждения, которые свидетельствуют о принципиальном непонимании духами злобы того, что называют Христовой любовью. В их понимании любовь – это лишь желание обладать и, уничтожив другого, сделать его своею собственностью, в то время как христианская любовь исходит из принципиально иного начала.
Это вовсе не означает, что то тяготение, эмоциональное, душевное, духовное, телесное, которое испытывают друг к другу юноша и девушка, мужчина и женщина, есть нечто осуждаемое Церковью и неприемлемое для православного христианина. Но это означает, что признание приоритета любовно-страстного устремления над всеми остальными ценностями жизни, в том числе и над непреложными нравственными, несовместимо с подлинным христианством. Многие защитники подобного мировоззрения – от Толстого до Булгакова, от даже Солженицына в "Красном колесе" доныне столь популярного Коэльо – обычно приводят в его оправдание слова Спасителя, сказанные Им блуднице, которой простилось много, ибо "она возлюбила много" (Лк. 7, 47). Но за этим оправданием стоит принципиальное нежелание читать Евангелие так, как оно написано, ведь данные слова однозначно говорят о любви к Богу, которая покрывает множество грехов человека. И когда он действительно изживает свои страсти, они становятся ничем и в глазах Божиих, и в глазах самого человека, который идет по пути духовного возрастания не одним лишь головным пониманием и волевыми усилиями. Так что не о страсти и не о влюбчивости эти слова Священного Писания.
Что касается страсти, то она, безусловно, проявляется в определенного рода биохимических реакциях и в самой биофизике человеческого организма, однако это далеко не все объясняет. Так как человек психофизическое и духовно-телесное существо, то все происходящее с ним в духовном бытии, естественно, находит отражение и в его телесном составе. Но не наоборот. Это не значит, что, проглотив ту или иную таблетку, вызвав у себя те или иные изменения состава крови, лимфы или каких-то органов тела, можно полюбить другого человека. Можно продлить, как теперь хорошо известно поклонникам "голубой таблетки", половой акт, но нельзя полюбить, равно как нельзя преодолеть свою страсть, благодаря только каким-то медицинским процедурам.
В православной же литературе много написано о различении христианского и мирского понимания того, что в русском языке обозначается одним и тем же словом – любовь. Назовем хотя бы "Сотницы о любви" преподобного Максима Исповедника, "Гимны о Божественной Любви" преподобного Симеона Нового Богослова или рассуждения епископа Варнавы (Беляева) в "Основах искусства святости"..........................
Продолжение раздела книги
http://www.pravmir.ru/article_677.html
